На первый взгляд, обыкновенная, ничем не примечательная улица, до недавнего времени пригород Моршанска ("Село", - как справедливо подметил ее старейший житель 90-летний И.И.Рожнов). Тем не менее, история Барашевской слободы самобытна и заслуживает подробного рассказа уже потому, что 9 сентября 1786 года по ней въехал в Моршанск великий русский поэт, правитель Тамбовского наместничества Гаврила Романович Державин.
Чтобы придать его визиту большую торжественность, некий стряпчий, едва карета с губернатором показалась вдали на дороге, приказал звонить в колокола старой барашевской церкви. Державину это не понравилось, он пристыдил чересчур ретивого стряпчего и велел прекратить громкий колокольный перезвон.

Со времен   села Морши по барашевской дороге перегоняли с юга через Тамбов на Москву огромные гурты скота, перевозили сало, пеньку, зерно.
В мае 1921 года этой же дорогой уезжал из Моршанска герой гражданской войны Г.И.Котовский, если судить по современным публикациям, личность довольно одиозная. Вместе с бойцами своих отрядов он отправлялся на разгром антоновских банд. И ровно двадцать лет спустя, летом 1941 года, по этой улице прошли отряды коммунистического батальона, сформированного из наших земляков-добровольцев. Чуть позже они отражали атаки превосходящих сил противника в районе реки Сож, что в Восточной Белоруссии.
Многие дома на улице Кирова еще дореволюционной постройки, в основном, одноэтажные, приземистые. Но, заметьте, кирпичные, что явно говорит о благополучии и зажиточности когда-то построивших их барашевцев. И.И.Рожнов свидетельствует о том же. По его словам, некоторые жители слободы до всеобщей коллективизации держали в своем хозяйстве до 20 лошадей. В царское время на улице было много лавок - хлебных, бакалейных. Ими владели живущие тут же, в Барашеве, Дуравин, Петров, Масловы и другие лавочники.

                                                            Церковь, которой гордились

   ГОРДОСТЬЮ барашевцев, настоящим украшением слободы являлась новая Никольская церковь. По величине она была, пожалуй, третьим храмом в городе, имела пять куполов. Построили ее на изломе Барашевской слободы, когда прежний храм стал маловат.
Большая трапециевидная церковная площадь была обнесена с северной, южной и восточной сторон глухой высокой оградой из красного кирпича. Она была выстроена в виде пролетов с четырехгранными столбами, которые имели наверху кресты. Все четыре угла церковной площади обозначались круглыми с коническим завершением башнями. В Моршанске такой массивной ограды не имел пи один храм. И лишь с западной стороны на каменном цоколе стояла кованая изгородь с воротами.
Слева от входа располагалось большое кирпичное здание церковно-приходской школы. На его массивном отике был выложен равноконечный крест, след от которого, если приглядеться, можно разглядеть и сегодня.

В 1918 году в здании устроили общеобразовательную школу, в 30-е годы здесь разместились колхозные ремонтные мастерские, нынче -2-я городская библиотека.

От алтаря до восточной стены ограды рос большой старый сад, занимавший гораздо большую площадь, чем сам храм с постройками. От церкви он был отгорожен низким штакетником. Здесь росли старые яблони, в основном, "малиновка", груши "бергамот", вишня "владимировка". На Яблочный Спас фрукты собирали и после освящения раздавали прихожанам.
Никольская церковь была трехпрестольной. Один из ёе приделов был освящен в честь Казанской иконы Божией Матери, другой - Пантелеймона Целителя.
Храм был великолепным: белый, с зеленой кровлей, пятью голубыми куполами, которые венчали кресты, сделанные из дерева и оббитые вызолоченными пластинами. Чтобы попасть внутрь, прихожанам надо было подняться по пяти-шести чугунным узорчатым ступеням. В проходе под колокольней была лестница, ведущая наверх. Рядом с ней находилась кованая двухстворчатая дверь в подвал. В молитвенном зале торговали свечами и иконами.
Внутреннее убранство церкви поражало многих.  Роспись была выполнена в древнерусском стиле и походила на роспись Благовещенской церкви села Новотомниково. Пол был выложен разноцветной плиткой, как в Троицком соборе. Все иконостасы вызолочены по резьбе. Центральный,  имел пять ярусов, боковые - по три. У Царских врат слева располагались иконы Спасителя и Божьей Матери чудной работы.
Из икон старожилам слободы до сих пор памятен образ Николая Угодника (по их словам, он был изображен "как живой"). Икона находилась с правой стороны на внутреннем столбе. В этом месте всегда проходила исповедь.
С потолка свешивались пять красивых бронзовых паникадил, из которых центральное - самое большое. Для "заправки" паникадил свечами их опускали к полу с помощью барабанного ворота. Затем по фитилям проводили нитку, конец которой свешивался в молитвенный зал. Перед началом службы староста поджигал его, и свечи по цепочке занимались огнем. Убранство довершали подсвечники ажурной работы.
Неповторимый колорит церкви придавал свет, струящийся из витражных окон. Дутые матовые овальной формы стекла были вставлены в ячейки металлической рамы. В середине каждой располагался круг, в котором, тоже из стекла, был набран крест - нежно-розовый, зеленый, синий. В каждой раме - свой.
Храм отапливался из подвала калорифером системы Амосова. Там же, в подвале церкви, как и в Свято-Троицком соборе, исстари стояли на сохранении сундуки, в которых жители разного достатка, помня о пожаре 1875 года, хранили свое добро.
Особой гордостью были церковные колокола - один из лучших наборов в городе. Было  их штук 8-10. Самый маленький – приблизительно 20 сантиметров, большой - более полутора метров в диаметре. Отдельно висел колокол, веревка с которою спускалась до самой земли. Он был сред них размеров и очень звонкий, служил для оповещения в случае пожара. Повесили его неспроста - страшный пожар 1875  года  начался  именно  в  Барашевской слободе.
Приход у церкви был большой. Люди исправно посещали службы, исполняли требы. В справке 1909 года, заполненной делопроизводителем М.Некрасовым, говорится, что к октябрю в приходе роди лось 113 детей. Из них только в октябре - 24 малыша.
Когда через слободу проносили Вышинскую Чудотворную икону Богородицы, по Барашеву нельзя было пройти, столько народа выходило на улицу. Как вспоминают старожилы, на Великий Четверг после всенощной улица буквально "горела" от разносимых в разные стороны слободы огоньков свечей.